Эта история началась с того, что мой друг и бывший коллега по «Бумерангу» стал волею судьбы распорядителем крупного пакета акций американских компаний, имеющих возможность влиять на развитие голливудского кино...

Декабрь 2010

— Полдня в голове вертится «Кто шляпку спёр, тот и тётку пришил!» Откуда это? – прошептал полусонный Озеров и вылил то, что оставалось на дне кофейника, себе в чашку.

— Отлично… мне топливо не нужно! – возмутилась я. — Ты типа океан пересёк, а я сюда вроде как телепортировалась, да?

Озеров с трудом собрал взгляд и сконцентрировался на моей голове.

— А чё такая лохматая? Ты в самолёте летела или рядом?..

Я взяла чашку этого хама и опрокинула кофе в себя. Ваня выразительно клацнул челюстью и с грустью воззрился на пустое блюдце.

— My fair lady… — с чувством произнёс он.

Меняющий нам пепельницу гарсон понимающе улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ и не стала объяснять, что мой спутник всего лишь вспомнил источник цитаты про пришитую тётку.

Да, цитата была из «Моей прекрасной леди», а мы сидели в кафе в Париже. Так получилось.

Строго говоря, на встречу с адвокатом тётушки Хелены могла прилететь только я – как-никак Москва к Парижу ближе, чем Нью-Йорк. Ваня примчался сюда исключительно для того, чтобы «глотнуть воздух свободы» — с формулировкой «твой Голливуд мне вынес мозг». Мой Голливуд!

Адвокат Ванькиной тётушки – Эдуардо — застал нас за растерзанием омлета. Эдуардо был небрит, в куртке с меховым капюшоном и свитере с оленями, чем жутко напомнил мне наших киношных полярников-шестидесятников. У него были новости о Хелене.

А именно —полугодовые поиски «на севере северного полушария» ни к чему не привели.

— Я должен завершить здесь несколько дел, и буду собирать новую экспедицию, — сказал влюблённый адвокат. – А вы, молодые люди, должны пообещать, что не растранжирите состояние вашей тёти.

Ваня посмотрел на меня. Потом задумчиво ткнул вилкой в кусок омлета и повернулся к потенциальному «дяде»:

— Эдуардо, вы знаете, что такое Technicolor?

К счастью, тут «дяде Эдику» позвонили. Мы договорились пересечься позже и предметно поработать с подробной картой, и он поехал на переговоры.

Чтобы не заснуть, мы с Ваней отправились гулять вдоль Сены. Ровно половину пути Озеров вещал о какой-то сногсшибательной индианке, которую он засёк в холле отеля. И с клыков коллеги капала слюна.

— Просто Хема Малини! Айшварья Рэй!

Я хмыкнула.

— Ты определись. Хема шире Айшварьи в полтора раза... Убрал руки от моей шеи! Спокойно! Хема Малини – звезда семидесятых. Тогда были другие стандарты.

— Ааа… Но она… Знаешь, она когда по холлу дефилировала…

— Ну, подойди к ней и скажи: «Девушка, хочешь сниматься в кино?» —предложила я, и тут меня осенило: – А лучше — поезжай за кадрами в Болливуд.

Между прочим!..

На следующие полчаса мы погрузились в прошлое.

…Середина 80-х. Мы только что вышли пешком из-под стола. И тут же отправились на живодёрские индийские фильмы.

О, эта томатная «кровь», которой как из шланга поливали главных героев!

А декорации на тёмной дороге, по которой с гитарой наперевес шёл на своё выступление танцор диско! Именно тогда мы узнали – стены в Индии состоят из картонных кирпичей, не сцепленных цементом, и возводятся не только для того, чтобы из-за них красиво выскакивали злодеи, но и для того, чтобы на них (на стены) удобно было падать. У отечественных каскадёров тоже есть похожий профессиональный ход – вылетая из окна, приземляться на картонные коробки. Только в наших фильмах коробок не видно…

Ну и, наконец, шикарные нитки номер 5, символизирующие собой неразрезаемые канаты! Помню своё недоумение, когда в боевике «Как три мушкетёра» троих здоровых мужиков такой ниткой привязали к железной дороге. А они потом из последних сил пилили этот шнурок осколком пластикового стекла. Единственный индийский шедевр той поры, в котором канаты походили на канаты, был совместного с СССР производства и назывался «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников».

— Вааань, с чем у тебя ассоциируется песня «Хатуба»?

— С Зинат Аман и дискотекой в пещере, — не задумываясь, выпалил Озеров. – «Сорок вас, а я одна!» С чем ещё она может ассоциироваться?

Я тогда детёнышем ночами не спал, всё прикидывал — с какой целью в пещере, куда сваливалось награбленное, разбойники отгрохали пол с разноцветной подсветкой? Что они этим хотели поведать миру?

— Не ты один прикидывал… У меня идея!!!

Ваня споткнулся. Я успела ухватить его за рукав.

И вовремя. Мы были недалеко от Понт Нёф, на этом участке набережной ограждений нет.

— Слушай! – вцепилась я в друга. — Совместный проект Голливуда и Болливуда…

— Если ты сейчас скажешь «Тысяча и одна ночь» —можешь отпускать мой рукав, —простонал зависший над Сеной голливудский магнат.

— Ты мой Вольф Мессинг! – завопила я и кинулась ему на шею.

Как Ваньке удалось сгруппироваться и отшвырнуть нас к дереву – я не знаю. Но как-то он это сделал. Хотя по всем законам физики мы уже должны были выпирать из воды с силой, вопертой туды…

Через пять минут в кафе, после того как мы отмылись от падения, Озеров усадил меня за столик и приказал сидеть смирно, ничего не трогать, ни на что не нажимать и, главное, ни на кого не бросаться. Потом он вручил мне меню, а сам вышел на улицу ответить на звонок.

Пока он там ходил взад-вперёд и с кем-то препирался по мобиле, я попросила у официантки ручку и стала чертить на салфетке раскадровку наших дальнейших действий. Итак, «Тысяча и одна ночь».

Злой магрибский волшебник – Митхун Чакраборти. Однозначно. Во-первых, несмотря на съёмки в коммерческом кино, где Митхун в основном «торговал харизмой» и прекрасной пластичной фигурой, он очень хороший актёр. Это доказывает его ранняя работа с режиссёром Мриналом Сеном. Во-вторых, Чакраборти уже играл мерзавцев, хотя и вынужден был потом извиняться за это перед индийской публикой. Пора поменять ему амплуа и вернуть миру Актёра. Вот такой вот будет «дядя» Аладдина. …Дяди и тёти нас преследуют…

Дальше — Аладдин. Пока ставим пробел, ибо с Аладдинами нынче не задалось. Разберёмся.

Однако, на Шахерезаде я сломалась. Нет сейчас среди молодых актрис ни Хемы Малини, ни Зинат Аман! Айшварья слишком наивна – стопудовая царевна Будур. А нам нужна особа, умудрённая мудростью мудрых. Болливуд, Болливуд… Кое-какая аппаратура там есть. Мощности по обработке спецэффектов – колоссальные, программистов – хоть лопатой греби. Натурные съёмки – закачаешься. Надо только узнать когда там начинается сезон дождей…

— Коллега, — обратилась я к вернувшемуся киномагнату, — тут есть одна мелочь. За основу сценария придётся брать адаптированную версию.

— Адаптированную для кого?

— Для кого угодно. Главное – оставить в покое версию советского четырёхтомника.

— Чё так? – ехидно осведомился Озеров и нагло уставился на меня.

Впервые в жизни я не нашлась – что ответить. Но в этот момент дверь заведения открылась и вместе с холодным парижским воздухом впустила в помещение «дядю Эдика». Мы разложили на столе исчерченную маркером карту, Эдуардо вооружился в качестве указки зубочисткой и стал рассказывать.

А я подумала – ведь с зубочистки вся история и началась… Причём, со сломанной.

(продолжение следует)

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 1

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 2

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 3

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 4

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 5

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 6

Как замутить революцию на отдельно взятом голливудском холме. Часть 7

САФФИ