- Как получилось, Что Вы занялись журналистикой? Вот папа у Вас, например, переводчик, а мама - инженер. Почему Вас не потянуло вслед за родителями?

- Ну, во-первых, я не настолько хорошо знала язык, чтобы поступать, например, в иняз. Что касается инженерии, у меня никогда не было положительных отношений с математикой. А из-за геометрии меня вообще чуть было не выгнали из школы. Потому что категорически не любила этот предмет.

- А на что ходили с удовольствием?

- С удовольствием я посещала предметы, преподаватели которых входили в наше положение - положение учеников спортивной школы, которые тренируются по два раза в день. Утром они едут на тренировку, затем с тренировки спешат на учебу, а после учебы опять отправляются на тренировку. Я когда-то любила ходить на историю, на химию и на физику. Преподаватели были настолько душевными и настолько нас, спортсменов, понимали и любили, что это доставляло величайшее удовольствие. А спорт и тогда был моей профессией. 

- У Вас, наверное, весь дневник в пятерках был?

- Да, я была отличницей до того, как начала заниматься баскетболом. А когда начала, распределение энергии пошло уже в другую сторону. И, естественно, на все уже просто не хватало времени. 

- Помните, как поступали на факультет журналистики?

- Ой, помню! Ужас просто! Представьте себе: поступают дети либо известных родителей, либо просто из обеспеченных семей - все, кто имеет возможность заниматься... Или это дети-вундеркинды. Я не попадала ни в одну из этих групп, зато оказалась в другой, может, более элитной категории - спортсмены. Однако мне никто не помогал. Посоветовали: тебе главное поступить. Все равно, на какое отделение. Начнешь учиться - переведешься на дневное и будешь играть за журфак. И за МГУ. Помню, как я сдавала в сорокаградусную жару обществоведение - был тогда такой экзамен. Напротив меня сидели два мужика, два преподавателя и ... спали. От жары они просто разомлели. Я им говорю: "Я закончила первый вопрос..." Они со сна мне: "Да? Ну... ко второму переходите!" И опять засыпали. Когда они задали дополнительный вопрос, я на него целиком не ответила. Они посмотрели на мои жалобные глаза и сказали: "Вы так хорошо отвечали, что мы вам все-таки поставим пятерку!" А вот по английскому я получила тройку. Сами понимаете, спортивная школа - не до занятий с преподавателями. Я думала, что не поступила. Уехала на юг, решила, что буду парикмахером. 

- Парикмахером??? Ох, сколько у Вас увлечений...

- Я подумала - парикмахеры живут хорошо, учиться много не надо. Это было, конечно, сказано в сердцах. Но все равно, мой папа был в шоке, хватался за голову - "Каким парикмахером?!" А когда я приехала с юга - у меня лежит повестка: "Вы зачислены на "вечернее отделение". Попала в дополнительный набор. Я проучилась на вечернем полгода, сдала сессию на все пятерки. Сидела каждый день до часу ночи, училась как проклятая; будучи на вечернем, часто посещала занятия дневного отделения. Меня перевели легко. А потом пять лет безумного кайфа от студенческой жизни, от очень интересной учебы... Я поняла, насколько правильный выбор я сделала. Мы жили от лагеря к лагерю. Летом уезжали в "Буревестник", летний лагерь. На 20 дней, на баскетбольные сборы. Там же естественно и хоккеисты, и футболисты... Дружили, общались. Зимой ехали в зимний лагерь. Опять сборы, опять общение. И так пять лет тянулся этот непрекращающийся драйв. Знакомства, поездки, вечеринки, друзья, игры. Так что журфак связан у меня с очень положительными, душевными воспоминаниями. 

- А как же семинары, экзамены, сессии?

- У нас были очень хорошие преподаватели. Вот Светлана Михайловна, например, по физкультуре. Человек, который живет спортом. Спортсмены для нее - это все. Она всегда была готова помочь. Если кому-то не поставили экзамен, она просто приходила к декану и просила помочь. То есть лафа была полная. Но зато мы тренировались три раза в неделю - на всякий случай! И играли за университет каждую субботу и воскресенье. 

- Значит, Вы больше старались сдавать экзамены хитростью, нежели учить предмет?

- Я пыталась просто много читать. Я, кстати, постоянно читала в метро - это единственное было время, где можно было почитать. Поскольку мы регулярно ездили на тренировки, а потом с тренировок - все это время мы в метро читали. Учебники, книжки, кто что выбирал. Ну а вообще - да, пыталась хитрить. Это касается тех предметов, которые были скучны, неинтересны. Вот введение в теорию журналистики, например, понять нельзя, его можно только выучить... Поэтому мы старались сдавать одному увлеченному спортом преподавателю, который вместо методологии теории журналистики спрашивал: "У вас какое место в первенстве Москвы?" Я отвечала: "Первое!" - "Тогда пять!" Больше он ничего меня не спрашивал. 

- А неприятные истории были?

- Ну вот мне на ум приходит одна из журфаковских историй. Как одна преподавательница написала плохо отвечающей студентке прямо в зачетке "дура" и выкинула зачетку в окно. 

- Но у Вас-то зачетка из окна не летала?

- Нет, я другому преподавателю сдала. 

- Вот журфак закончился. Что самое главное Вы вынесли?

- Во-первых, вот этот ворох литературы, который сама не удосужилась бы даже открыть, честно говоря. Что читается, как читается, в какой последовательности и т. д. - это очень важно. Второе - это друзья, которые остались до сих пор... Наверное, если бы я не училась на журфаке, я бы не имела сейчас столько возможностей, предложений, проектов, которые у меня есть на данный момент. Половина из всего, что у меня сейчас происходит, связано с моей учебой на журфаке. Потому что все те люди, кто сейчас творит рекламу, пиаровские вещи - все мои однокурсники или кто рядом, на курс старше, на курс младше. Из-за этого возникает очень много связей. Со мной много моих однокурсников работает. Это друзья.

- Есть такое мнение, Что работа телеведущей очень проста. Ей подсунули текстик, а ведущая прочитала. И все, пошла раздавать автографы.

- (Посмеиваясь над фразой "пошла раздавать автографы".) Это раньше так было, когда были дикторы. Они не писали тексты, но не потому, что они дураки, а потому, что была идеология, общая для всех. Сейчас все изменилось: если ты ведущий, предполагается, что ты говоришь от своего лица. Даже если человек сам не пишет тексты, то эти тексты пишутся не под идеологию, а под этого человека. То есть изначально выбирается имидж человека. Под этот имидж и пишут тексты. Выступая как ведущий, а не как диктор, он в первую очередь несет себя. Плюс информация. Поэтому нет смысла заводить дикторов. Есть редактор, который должен помогать. У меня тоже есть редактор. Если я не успеваю написать текст или, например, не знаю, что творится сейчас в хоккейном чемпионате - не прочитала сегодня "Спорт-экспресс", - я просто-напросто говорю: "Петя! Напиши тексты!" Петя пишет тексты, дает канву, а я уже ее обрамляю, даю оправу. 

- Как Вам последняя Олимпиада?

- Сидней - это моя третья Олимпиада. Эта Олимпиада действительно самая лучшая из тех, что я видела. Потрясающие люди, феноменальная организация, фантастические объекты, комфорт. Все очень удобно, продумано. Все для людей. Все для тех, кто приехал работать, участвовать, освещать, для туристов. Все сделано для тех, кто будет принимать участие в этой Олимпиаде. Все сделано не ради того, чтобы срубить с этого денег, а ради того, чтобы сделать всем хорошо... и еще срубить денег. У американцев же все наоборот. У них - срубить денег и, может быть, сделать нормально. А у австралийцев изначальная идея проекта иная. Они вложили очень большие суммы. Это было видно. Там автобусы так ходили, что таксисты бастовали - у них не было работы. 

- Интересно мнение самой популярной ведущей спортивных новостей: как себя показала наша сборная на Олимпиаде? 

- Вы знаете, это, наверное, была последняя Олимпиада, на которой были использованы советские резервы (как бы ни хотелось верить). Что у нас было в советском спорте - все наши огромные бюджеты на спорт - все это закончилось этой Олимпиадой. И что теперь будет на следующей летней Олимпиаде, никому не известно. Все зависит от того, как поведет себя государство, как поведет себя министерство, как поведет себя Олимпийский комитет. И кто сколько сможет найти денег, чтобы помочь спортсменам готовиться. Если не будет найден какой-то оптимальный путь для этого, то мы провалимся. Мы проиграем не только американцам, мы проиграем китайцам, французам, немцам, всем тем, кому проигрывали в первые дни Олимпиады. А вытянули нас все наши старенькие виды спорта - гимнастика и так далее.

- Хорошо, поговорим о другой стороне Вашей работы. В эфире тяжело работать?

- Нет, мне в кайф в эфире. Эфир - это ощущение того, что ты причастен к чему-то очень большому. Вот скажи ты сейчас фразу, скажи, что "Спартак" сегодня проиграл. И все ведь подумают, что "Спартак" проиграл! Ведь никто не будет листать газеты - все равно "Спартак" проиграл! То есть от меня зависит, какую информацию получают мил-ли-оны людей. И вот это ощущение кайфа от того, что ты себе нравишься, от того, что ты растешь, - это, конечно, очень много значит. 

- Юля, а что Вы считаете на телевидении главным?

- Главное - честность со зрителями. Потому что если ты выходишь и тебе все это в лом, тебе это все противно и ты врешь самому себе и зрителям - у тебя не будет никакого эффекта.

 Наверное, имидж очень важен. Следить за собой необходимо - женщине особенно. Потому что все, во что одеваются телеведущие, считается самым модным. И на нас смотрят, и понятно, что нас обсуждают. 

- И что же Вы делаете, чтобы выглядеть хорошо?

- Я радуюсь жизни! Даже если у меня происходит что-то неприятное, я всегда, особенно последнее время, пытаюсь найти в этом что-то хорошее. Для меня главное, чтобы в моей программе было настроение. Чтобы народ чувствовал. "Ага, сегодня Осокин ведет программу, значит, будет Бордовских! Значит, надо включить! Значит, она улыбнется!"