Вечером в пятницу я еду в метро до "Порт-д’Орлеанс", самой южной станции на этой ветке. Затем еще довольно долго плутаю по полутемным улочкам пригорода, пока чуть ли не натыкаюсь на Эммануэля и двух его приятелей - Стефана и Жана. Начинается вежливый инструктаж. Знаю ли я, что прогулка продлится около десяти часов? Выдержу ли я? В прошлый раз были пещеры - сейчас будут туннели; это совсем другое дело... 

Прямо на улице, в тени, совершается уже знакомый мне ритуал облачения в резиновые сапоги и непромокаемые куртки. Эммануэль решительно направляется к куче мусора, сваленной неподалеку, возле глухой цементной стены, и отбрасывает в сторону полуразвалившееся кресло. За ним открывается узкий, немногим более полуметра в диаметре, лаз. Это вход. Я с трудом протискиваюсь сквозь него и... падаю в темноту. Я ударяюсь о пол и тут же отползаю в сторону, освобождая дорогу Жану, который следует за мной. Слава богу, все целы.

Мы находимся в помещении с кирпичными стенами, которое чем-то напоминает зал ожидания "железки" в провинциальном городке. Из темноты возникают трое юнцов. Эммануэль с небрежным видом интересуется, есть ли у них карта. Нет, они не собираются забираться далеко, и карта им ни к чему. "Наркоторговцы", - роняет в мою сторону Жан. Эммануэль присоединяется к нам, и мы отправляемся в дорогу.

Это намного труднее, чем я себе представлял. Нам предстоит долгий путь, и потому мы двигаемся в темпе марша-броска. Справа в стену туннеля вогнаны большие железные крюки для кабелей. Неверное движение - и можно напороться на один из них. Но это не самое неприятное. Я должен все время держаться за Жаном, идущим впереди меня, - отсвет его фонаря указывает мне, куда ставить ногу. В следующем туннеле неровный потолок резко понижается, и нам приходится двигаться, скрючившись по-обезьяньи. Я едва успеваю пригибаться, чтобы не набить шишку. Жан ниже меня, и разница в росте рано или поздно сказывается...

Я останавливаюсь и пропускаю вперед Эммануэля - мне не хочется, чтобы он видел, как я потираю лоб, болезненно ноющий после удара о каменный выступ на потолке. Но ему не до таких мелочей - мы попадаем в туннель, на полметра залитый водой. Минут двадцать мы осторожно бредем вдоль него, рискуя на каждом шагу поскользнуться и окунуться с головой в холодную воду. Наконец это испытание позади, но теперь нам предстоит преодолеть настоящий подземный лабиринт. Здесь масса боковых туннелей, ответвляющихся во все стороны. Как правило, выходы из них замурованы. Иногда это работа строителей, но чаще - полиции, опасающейся алжирских террористов. Если я пропущу нужный поворот или отстану, мне никогда не удастся найти обратную дорогу. К счастью, мои спутники знают, куда надо идти. Все, что от меня требуется, - это нигде не задерживаться. 

Но это не так-то легко. Хотя бы потому, что все чаще начинают попадаться весьма любопытные достопримечательности. Меня крайне интригуют камни с высеченными на них названиями улиц - они установлены здесь между 1777 и 1890 годами. Однако моих спутников более занимают инженерные особенности конструкции туннелей, и лишь иногда они указывают на надписи времен революций 1789 и 1968 годов. Все это напоминает подземный музей, экспонаты которого выставлены на обозрение в хронологическом беспорядке. Жан указывает на небольшой барельеф: похоже, что он высечен совсем недавно. А я успеваю заметить флюоресцирующее граффити, соседствующее с надписью, датированной 1941 годом. Так и кажется, что за ближайшим поворотом мы увидим... Но кого? - ведь время здесь словно остановилось.

Эммануэль рассказывает, что во время таких путешествий он редко встречает кого-либо и, к счастью, ни разу не сталкивался с подземной полицией - прогулки здесь, оказывается, караются штрафом в размере 600 франков. Я спрашиваю, доводилось ли ему быть свидетелем чего-либо по-настоящему необычного. Он отвечает, что как-то раз видел циркача, упражняющегося в искусстве глотания огня, в другой раз заметил мерцающее свечение, приближающееся к нему, а однажды ему повстречался загадочный человек на велосипеде, который немного поболтал с ним, помахал ему рукой на прощанье и укатил прочь. Я не знаю, верить ли Эммануэлю, но Стефан и Жан серьезно кивают, соглашаясь с ним.

У Эммануэля есть странная привычка ощупывать на ходу ниши и небольшие углубления, выдолбленные на высоте выше человеческого роста в некоторых из наиболее старых туннелей. Я догадываюсь, что они предназначались для свечей и статуэток святых, но не могу себе представить, что Эммануэль ищет в них. Впрочем, загадка скоро прояснилась: Эммануэль останавливается и с радостным восклицанием извлекает из одной из таких ниш сложенный в несколько раз лист бумаги, успевший слегка заплесневеть от влаги. Это откровения такого же, как Эммануэль, фаната подземных странствий. Эммануэль кладет послание в карман - в его домашнем архиве таких сотни, - а взамен оставляет в нише приглашение на свой день рождения.
Стефан все чаще заглядывает в свою карту - видимо, мы приближаемся к цели нашего путешествия. Он потратил четыре года, кропотливо сводя воедино доступные ему технические документы о проложенных под Парижем подземных трассах. В результате получилась гигантская, выполненная в шести уровнях, "простыня", черно-белую копию которой, обернутую в пластик, он постоянно таскает с собой, пополняя все новыми деталями.

Наконец мы останавливаемся. После долгих поисков Стефан обнаруживает узкую щель в стене, сквозь которую с трудом протиснулся бы и ребенок. "Там бункер", - объявляет он. Проход преодолевается в несколько необычной манере: сперва ты лезешь ногами вперед, а твой компаньон помогает тебе, упираясь в твои плечи, а затем ты подтягиваешь его к себе за руки.

Здесь совершенно иная архитектура. Масса небольших помещений, соединенных плотно прикрывающимися металлическими дверями, наподобие тех, что устанавливались на подводных лодках. Кругом надписи по-немецки: "Вход воспрещен". Вдоль кирпичных стен тянутся металлические шкафы с остатками пакетников и электрических кабелей. Похоже, во время войны здесь находился центр связи. Везде только камень и металл - все деревянное давно разложилось и превратилось во прах. Жутковатое зрелище.

Выбравшись из бункера, я чувствую, как у меня от усталости подрагивают ноги. Впрочем, Стефан с Жаном тоже начинают проявлять явные признаки беспокойства. Похоже, наверху их ждут какие-то неотложные дела. Однако Эммануэль верен своему слову. "Хочу ли я посмотреть настоящие катакомбы?" - спрашивает он. Еще бы! 

Мы прощаемся со Стефаном и Жаном и, немного попетляв по узким ходам, спускаемся по истертым ступенькам какой-то древней лестницы на другой уровень. Эти катакомбы - совсем не то, что предлагают на обозрение туристам. Кругом валяются человеческие кости и черепа. Когда-то сюда переносили покойников с подлежащих ликвидации городских кладбищ. Эммануэль указывает на боковые галереи: достигающие в высоту полутора метров кучи костей тянутся и тянутся, исчезая в темноте...

Я замечаю на полу пару резиновых перчаток. Эммануэль становится необычно серьезным. Иногда сюда приходят психи, решившие свести счеты с жизнью, поясняет он. По моему телу пробегает нервная дрожь. Больше я не задаю вопросов на эту тему.

Самые большие неприятности ждали меня на обратном пути. В заполненном водой туннеле я поскользнулся и упал, а затем, чересчур резко встав, ударился о потолок с такой силой, что по лицу потекла кровь. Отталкиваясь рукой от стены, чтобы не наткнуться на грозные металлические крюки, я шел за Эммануэлем, от усталости едва передвигая ноги. 

Снаружи было уже раннее утро. "До завтра", - с улыбкой кивнул мне Эммануэль, усаживаясь в свой "Пежо". Еще несколько секунд, и его машина исчезла за поворотом. Я поплелся к станции метро. Странно, что никто из немногочисленных пассажиров не обратил внимания на мой жалкий вид. Поезд набрал скорость, и у меня мелькнула мысль, что я все еще нахожусь под землей, только в другом туннеле и в несколько ином окружении.