В советское время газетчики любили писать о том, как нелёгкая судьба журналиста занесла их в какие-нибудь неизведанные дали. Так вот, эта самая нелёгкая судьба журналиста занесла меня однажды в небольшое польское село Градзаново Костелное, расположенное неподалёку от города Млавы. Там моё внимание привлекла ухоженная могила. На ней была установлена мраморная доска, на которой на польском и русском языках было написано «Анна Морозова. Спи спокойно в польской земле». В те времена слова о советско-польской дружбе не были пустыми словами. Поляки чтили память воинов Красной Армии, освободивших их страну от фашистов, и памятники никто не осквернял. Честно скажу — сходу я не смог сообразить, кто эта девушка, покоящаяся в польской земле, и за какие заслуги её наградили Звездой Героя и польским орденом «Крест Грюнвальда» II степени. Но потом вспомнил. Неужели эта та самая Аня Морозова, о которой в 1965 году был снят первый в СССР четырёхсерийный художественный фильм «Вызываем огонь на себя»?

И как она попала в Польшу?

Благодаря фильму и блистательной игре актрисы Людмилы Касаткиной Анна Морозова стала известна советскому зрителю не только как обаятельная девушка, но и как руководитель интернационального подполья в городке Сеща Брянской области. В те годы о партизанском движении на оккупированных территориях мы если что-то и знали, то лишь в самых общих чертах. Знали многое о героях-партизанах. Чтили их память. Но борьбу с фашистами воспринимали как-то упрощённо-схематично. Скажем, жил-был паренёк (или девушка) в каком-нибудь маленьком городке. Когда появились немцы, пришлось уходить в лес. Там встретил(а) партизан, вступил(а) в их отряд и давай громить врага. Этакая героическая самостоятельность. На самом деле, всё было гораздо сложнее. В последние годы открылись многие архивы, и мы узнали: ничто в те трудные годы не было пущено на самотёк. Существовала чёткая программа подготовки и отправки в тыл бойцов для работы на территории, временно занятой врагом. Так случилось и с Анной Морозовой.

Её жизнь до войны ничем не отличалась от жизни тысяч и тысяч юношей и девушек. Училась в школе, но закончила лишь восемь классов. У родителей, кроме неё, было ещё пятеро детей. Прокормить всех было трудновато. Поэтому Анна пошла учиться на бухгалтера, а потом устроилась вольнонаёмной в расположенную неподалёку от дома авиационную часть. Семья к тому времени перебралась из Калужской области, где Аня родилась, в городок Сеща Брянской области. Там незадолго до войны построили первоклассный аэродром. Сведений о том, как она проявила себя в комсомоле до нас не дошло. Зато мы хорошо знаем, что начало войны было крайне неудачным для наших войск, повсеместно отступавших. Уже через месяц фашисты вошли в Сещу. Армейское руководство поняло, что отходить придётся ещё долго и заранее готовилось к борьбе — теперь уже в тылу врага. По всей вероятности, командирам авиачасти всё же чем-то приглянулась Аня Морозова — и не только ответственным отношением к делу, но ещё и организаторскими способностями. Её пригласили в штаб и предложили остаться в Сеще и втереться в доверие к оккупантам, устроившись на работу на аэродром. Нужные люди её там найдут. Чтобы всё выглядело правдоподобно, был даже разыгран небольшой спектакль. Местные жители, а возможно, и вражеские агенты, могли наблюдать такую картину. На площадь прибежала запыхавшаяся девушка с двумя чемоданами и, увидев, что машины с эвакуированными уже уехали, зарыдала. Так Аня осталась в Сеще.

Немцы нарадоваться не могли, получив в подарок первоклассный аэродром, разместили на нём тяжёлые бомбардировщики, организовали мощную противовоздушную оборону. Подступы к нему охраняли вымуштрованные охранники. Восстановив всё, что было разрушено и приведено в негодность отступающими частями Красной Армии, фашисты приступили к выполнению своей главной задачи — налётам на Москву.

В это время к немецкому начальству пришла миловидная девушка, честно рассказала о себе и попросилась на работу, потому что, по её словам, иначе невозможно было прокормить семью. Остаётся только гадать, почему немцы благосклонно отнеслись к этой девушке и взяли на аэродром — правда не бухгалтером, а прачкой. Так Аня Морозова стала стирать бельё немецких лётчиков. Работы оказалось много, и Аня попросила в помощники ещё трёх местных девушек. Весёлые общительные хохотушки быстро завоевали расположение таких же молодых, как они, ребят из аэродромного обслуживания. Ими оказались поляки и чехи, призванные служить в войска вермахта. Молодые люди часто общались и после работы, вели задушевные беседы — как-никак братья-славяне. Аня однажды рискнула и завела разговор об отношении ребят к войне, фашистской Германии. И тут выяснилось, что все они ненавидят немцев и готовы бороться с ними, не щадя жизни. После такого разговора остальное, как говорится, было делом техники. Так в Сеще возникло интернациональное подполье. Надо особо отметить, что подпольщики оказались людьми отчаянными и, в то же время, на редкость хладнокровными и осторожными, так что немцам не удалось раскрыть подпольную организацию.

Однажды в дом, где жила Аня явился полицай с белой повязкой на рукаве, которого все знали в Сеще как Костю Поварова. Незаметный молодой человек хорошо выполнял свои «полицайские» обязанности, за что был люто ненавидим местными жителями. Зато его частенько хвалили оккупанты за верную службу.

Поговорив о том о сём, Костя рассказал, кто он есть на самом деле, поблагодарил за хорошую работу и сказал, что отныне их интернациональная группа входит в состав Клетнянской партизанской бригады. Все сведения, которые они будут добывать, по длинной цепочке уйдут в Москву. Подчиняться они будут непосредственно ему, Косте Поварову, а позывным Ани будет «Резеда». Напоследок он передал девушке первый привет из Центра — магнитные мины.

После этой встречи спокойная жизнь на аэродроме для немцев закончилась. Бравурные марши, которыми сопровождались налёты на Москву, поутихли. Неоправданно высокие потери самолётов немцы вначале объясняли сильной противовоздушной обороной, которую развернули наши зенитчики и авиация. Им и в голову не могло прийти, что служащие из аэродромной команды крепили те самые магнитные мины под фюзеляжами бомбардировщиков или в бомболюках, включали часовой механизм, и где-то на подлёте к Москве мина взрывалась. Так за короткое время немцы потеряли 26 самолётов. А это были серьёзные бомбардировщики «Хейнкель 111». Было немало случаев, когда самолёт просто не мог взлететь, поскольку в топливо был подмешан сахар, а в двигатели — подсыпан песок. Фашисты начали догадываться, что в городе действует подпольная группа, но выйти на её след никак не могли. Им помог случай. Подпольщики заложили мины под три самолёта, но их вылет по какой-то причине был отложен. Лишь через час-полтора поступило разрешение на взлёт. Машины поднялись одна за другой — и чуть ли не у всех на глазах взорвались. Дело грозило принять для подпольщиков серьёзный оборот, начались аресты, полетели головы, но, к счастью, никого из партизан не взяли. Свою самую серьёзную потерю они понесли, что называется, на ровном месте. Их командир Костя Поваров отправился по вызову в партизанский отряд за новым заданием, и по дороге случайно подорвался на мине-растяжке. Единственные, кто радовался по этому поводу, это жители Сещи. «Собаке — собачья смерть», говорили между собой они. Пришлось Ане брать руководство на себя. И только после освобождения она смогла рассказать жителям Сещи, кем был на самом деле её друг и руководитель.

Только немцы успокоились, как их ждала новая напасть. Начались ночные налёты нашей авиации на аэродром, слишком уж точные, чтобы объяснить это случайностью или мастерством пилотов. Всё дело было в том, что чехи и поляки, имевшие доступ на аэродром, установили специальные сигналы у важных объектов. А самым страшным, без преувеличения, ударом для немцев стала гибель лётчиков, которые отправились на отдых в специально построенный для них лагерь. Разузнав, где находится вражеский дом отдыха, Аня через связного передала в партизанский штаб его координаты. Народные мстители собрали большие силы и напали на дом отдыха. Они уничтожили 200 лётчиков и сожгли 38 машин. Случилось это в канун знаменитой Курской битвы. Можно только догадываться, что означала для фашистов такая потеря. На подавление партизанского движения немцы бросили большие силы. Положение было отчаянное. Подпольщиков спасло лишь наступление Красной Армии, которая осенью 1943 г. освободила Сещу. Командование поблагодарило Анну Морозову за работу в тылу врага, наградило медалью «За отвагу» и пожелало также успешно восстанавливать разрушенный войной городок.

Знакомясь с боевыми делами Анны Морозовой и её друзей, я, не скрою, был как-то разочарован скромностью награды. На фронте чуть ли не за каждый подбитый танк или сбитый самолёт полагалась куда более весомая награда. А тут подпольщики передали десятки сведений, каждый из которых тянул на медаль.

Я не говорю уже о 26 (!) уничтоженных самолётах. Неудивительно, что после показа фильма «Вызываем огонь на себя» большая группа ветеранов обратилась в правительство с просьбой присвоить Анне Морозовой звание Героя Советского Союза за проявленное мужество, стойкость и героизм. Что было и сделано! Правда, это случилось через 21 год после окончания войны. А тогда, в 1943 году, скромная девушка Аня Морозова трудилась на скромной работе, получая скромную зарплату. И никто из окружающих не знал о её боевой, но скромной награде.

Прошло совсем немного времени и тихая жизнь, о которой Аня с друзьями мечтала в сещенском подполье, показалась ей слишком пресной. Рисковая жизнь, боевые дела — вот это для неё. А ещё она знала, что друзья по подполью продолжают громить врага.

Письма, которые она рассылала во все инстанции, не остались незамеченными. И вот её приглашают в Москву в знаменитую часть № 9903 на встречу с легендарным Артуром Карловичем Спрогисом, люди которого занимались подготовкой бойцов для работы в тылу врага. Девушка с таким боевым прошлым не могла получить отказ. Нам нужны радисты, сказали ей. И попали в точку. Об этой специальности она всегда мечтала. Полгода напряжённой учёбы минули незаметно; Анна сдаёт выпускной экзамен и в её личном деле появляется запись, подтверждающая, что она может работать радисткой в тылу врага.

Их группу, куда отбирали только добровольцев, готовили особенно тщательно. Ей предстояло отправиться в Восточную Пруссию. Сейчас, по прошествии многих лет, можно сказать, что риск был слишком велик. Укрыться, по большому счёту, было просто негде. Леса слишком ухоженные. За их состоянием постоянно следили егеря. В селениях жили состоятельные немцы и докладывали начальству обо всех подозрительных.

Группа из десяти человек приземлилась не совсем удачно. Шестеро повисли на деревьях. Кое-как освободились от парашютов, но спрятать их не успели. А тут ещё пропал грузовой парашют, где находилось запасные батареи для рации, двухнедельное питание и ряд других, очень нужных вещей.

Неудивительно, что немцы почти сразу напали на след разведчиков. Патрулировавший леса самолёт заметил с воздуха висящие на деревьях парашюты, радиопеленгаторы зафиксировали работу неизвестной рации. Началась погоня. В итоге группе вместо того, чтобы самой вести разведку, приходилось постоянно уходить от преследования. Но и в этих условиях Ане удавалось передавать очень ценные сведения. Однажды разведчики наткнулись на аэродром, на котором стояли какие-то самолёты. Тут Ане очень пригодился опыт, приобретённый в Сеще. Она сумела определить, это совершенно новые самолёты, предназначенные для уничтожения танков, и сообщила об этом в Центр.

Но, по большому счёту, скоро стало понятно, что «окопаться» в Восточной Пруссии не удастся. И разведчики попросили разрешения перебраться на территорию Польши, где и леса были побольше, и население более дружелюбное. Но фашистам и здесь удалось запеленговать рацию. Вновь началась погоня. Однажды во время очередной стычки Аня получила тяжёлое ранение: разрывная пуля перебила кость на руке.

…В тот раз им, казалось, удалось оторваться от погони. В польском селе, в которое они пришли, одна крестьянка предложила у неё остаться, но Аня категорически отказалась. Если фашисты узнают, кого спрятала крестьянка, её и всю семью расстреляют, а дом сожгут. Тогда жители предложили остановиться в лесу у смолокуров. Здесь их и настигли фашисты. На след Ани эсэсовцев вывели поисковые собаки. В импровизированной землянке Аня долго отстреливалась. Кончились патроны в обойме. Перезарядить одной рукой пистолет она не смогла. Когда фашисты приблизились к ней, она прижала к груди последнюю «лимонку»… Так закончил свой полёт «Лебедь». Это был позывной Анны Морозовой.

Валентин ЕВСЕЕВ